К 73-й годовщине начала Великой Отечественной войны.
Вспоминают «дети войны»
— Война для меня – это голод, голод, голод… Это значит, что надо, сцепив зубы, ждать весны и нарыть мерзлой картошки, чтобы снять чувство голода, — начинает свой монолог Владимир Александрович Савенко. Он со вздохом вспоминает то, что никак не забывается: «Первые дни войны я хорошо помню. Я был тогда у бабушки на Таганке. Это был ажиотаж, когда сидишь на крыше и следишь за «зенитками», а потом бежишь собирать разноцветные осколки от гранат, чтобы спрятать их в дупло дерева, которое росло у самого дома. Нам всем было лет семь-восемь».
Савенко родился в 1933 году. Война стала его суровым детством, о котором тяжело вспоминать и спустя столько лет.
Горький дым прошлого
— Отца еще до войны объявили «врагом народа» и осудили на 10 лет без права переписки. Ветеран называет это время жизни «безотцовщиной». Папу он видел последний раз в три года, потом узнал, что тот скончался в заключении. «До 1943 года мы прозябали в ссылке. Я работал пастухом, чтобы прокормить себя и маму. Иногда приносил ей стакан молока, а ведь молоко – это «о, боже мой!». Мы варили супы из очисток от картошки и крапивы, иногда делали кашу «завариху», смешивая муку с водой».
Снова родные стены
В 1945 году семья Савенко вернулась в Москву, к его бабушке. Он вспоминает о бабушке с особой теплотой, ведь мама была очень занята, и времени на сына у нее не оставалось.
— В день Победы мама вернулась в Москву, мы пошли на Красную площадь. Царила атмосфера надежды на что-то новое. Я уже не был маленьким мальчиком, все-таки 12 лет. Многое пережил, столько понимал в жизни: что такое добытый хлеб, кто есть кто в жизни, что такое хорошо и плохо – знал это не абстрактно… У меня было, конечно, раннее взросление. Помню, как в 1947 году мама купила буханку горчичного хлеба и принесла домой, — вздыхает. – О, Боже мой! Да, это была, конечно же, сказка и для детей войны, и для пострадавших от нее взрослых…
— Что до бабушки, то она, что и говорить, меня очень любила. По праздникам давала мне «бутербродик» — тоненький кусочек черного хлеба, а сверху такой же белого, но, конечно, без масла. Как я радовался!
Среди более поздних воспоминаний Владимира Александровича есть и такое: «Когда я был в 11-м классе, преподаватель сказал, что Сталин заболел. Весь класс ревел навзрыд. Но после войны я постепенно начал «выколачивать из себя раба» по Чехову».
Возвращение азарта
Детство стало самым трудным, серьезным периодом его жизни. Он признается, что ныне наверстывает упущенное: теперь в нем побеждает детское, веселое начало и проявляется азарт к жизни. В самом деле: в 81 год этот мужчина путешествует по всему миру, а еще делает невероятной красоты берестяные вещицы. Каждый день рождения он ходит играть в боулинг – и вообще живет по-детски яркой, насыщенной впечатлениями взрослой жизнью…
